Неточные совпадения
Хлестаков. Нет, батюшка меня требует. Рассердился старик, что до сих пор ничего не выслужил
в Петербурге. Он думает, что так вот приехал да сейчас тебе Владимира
в петлицу и дадут. Нет, я бы
послал его самого потолкаться
в канцелярию.
Между тем сам как двадцать пять лет назад определился
в какую-то
канцелярию писцом, так
в этой должности и дожил до седых волос. Ни ему самому и никому другому и
в голову не приходило, чтоб он
пошел выше.
Три года вдовеет Агафья Матвеевна:
в это время все изменилось на прежний лад. Братец занимались подрядами, но разорились и поступили кое-как, разными хитростями и поклонами, на прежнее место секретаря
в канцелярии, «где записывают мужиков», и опять ходят пешком
в должность и приносят четвертаки, полтинники и двугривенные, наполняя ими далеко спрятанный сундучок. Хозяйство
пошло такое же грубое, простое, но жирное и обильное, как
в прежнее время, до Обломова.
— Я
в канцелярию теперь
пойду, — сказал он, но Татьяна Марковна удержала его.
«Любезнейшие мои, — говорю я, — друзья и товарищи, не беспокойтесь, чтоб я
в отставку подал, потому что это я уже и сделал, я уже подал, сегодня же
в канцелярии, утром, и когда получу отставку, тогда тотчас же
в монастырь
пойду, для того и
в отставку подаю».
— Послушай, братец, вот кандидат Московского университета; он, вероятно, все знает, кроме службы; его величеству угодно, чтоб он ей у нас поучился. Займи его у себя
в канцелярии и докладывай мне особо. Завтра вы явитесь
в канцелярию в девять утром, а теперь можете
идти. Да, позвольте, я забыл спросить, как вы пишете?
Этот сержант, любивший чтение, напоминает мне другого. Между Террачино и Неаполем неаполитанский карабинер четыре раза подходил к дилижансу, всякий раз требуя наши визы. Я показал ему неаполитанскую визу; ему этого и полкарлина бьло мало, он понес пассы
в канцелярию и воротился минут через двадцать с требованием, чтоб я и мой товарищ
шли к бригадиру. Бригадир, старый и пьяный унтер-офицер, довольно грубо спросил...
Она тотчас заявила себя; на другой день после приезда я
пошел с сторожем губернаторской
канцелярии искать квартиру, он меня привел
в большой одноэтажный дом. Сколько я ему ни толковал, что ищу дом очень маленький и, еще лучше, часть дома, он упорно требовал, чтоб я взошел.
Переписывая мое письмо, мне пришло
в голову, для чего же это я пишу Орлову по-французски. По-русски кантонист какой-нибудь
в его
канцелярии или
в канцелярии III Отделения может его прочесть, его могут
послать в сенат, и молодой обер-секретарь покажет его писцам; зачем же их лишать этого удовольствия? А потому я перевел письмо. Вот оно...
Женщины, согнувшись под тяжестью узлов и котомок, плетутся по шоссе, вялые, еще не пришедшие
в себя от морской болезни, а за ними, как на ярмарке за комедиантами,
идут целые толпы баб, мужиков, ребятишек и лиц, причастных к
канцеляриям.
Они зорко следили за модой и направлением мыслей, и если местная администрация не верила
в сельское хозяйство, то они тоже не верили; если же
в канцеляриях делалось модным противоположное направление, то и они тоже начинали уверять, что на Сахалине,
слава богу, жить можно, урожаи хорошие, и только одна беда — народ нынче избаловался и т. п., и при этом, чтобы угодить начальству, они прибегали к грубой лжи и всякого рода уловкам.
Я объяснил со смехом пополам,
послал нашу рыбу
в Тобольск. Между тем, шутя, пересказал этот необыкновенный случай
в письме к сестре. Пусть читают
в канцелярии и покажут губернатору, что он не имеет права возвращать писем. Формально дела заводить не стоит…
Вихров между тем, утомленный с дороги, стал раскланиваться. Абреев упросил его непременно приехать вечером
в театр; Петр Петрович тоже обещался туда прибыть, председатель тоже. Молодой правитель
канцелярии пошел провожать Вихрова до передней.
По деревянному провалившемуся во многих местах тротуару
идет молодой человек из дворян, недоросль Кадников, недавно записавшийся, для составления себе карьеры,
в канцелярию предводителя.
— Жалеть его нечего! — резко отозвался Николай, оборачиваясь
в дверях. — Если бы такую выходку с браслетом и письмом позволил себе человек нашего круга, то князь Василий
послал бы ему вызов. А если бы он этого не сделал, то сделал бы я. А
в прежнее время я бы просто велел отвести его на конюшню и наказать розгами. Завтра, Василий Львович, ты подожди меня
в своей
канцелярии, я сообщу тебе по телефону.
Что случалось за городом, Н.И. Пастухов имел сведения от исправника и
канцелярии губернатора, а меня
посылал по провинции, когда там случались события, казавшиеся ему нужными для освещения
в газете.
Отпустив калмыка, я напился чаю и первым делом
пошел в редакцию газеты «Донская речь», собрать кое-какие данные о холере. Газета подцензурная, и никаких сведений о холере, кроме кратких, казенных,
в ней не было. Чтобы получить подробные официальные сведения о ходе холеры во всей области, мне посоветовали обратиться
в канцелярию наказного атамана. Между прочим, шутя я рассказал
в редакции о том, как меня калмык от холеры вылечил.
Шел камер-юнкер собственно
в канцелярию для совещаний с управляющим оной и застал также у него одного молодого адъютанта, весьма любимого князем. Когда он им рассказал свой разговор с поручиком, то управляющий на это промолчал, но адъютант засмеялся и, воскликнув: «Что за вздор такой!», побежал посмотреть на поручика, после чего, возвратясь, еще более смеялся и говорил...
Здесь Ахилла снял черта с саней и, велев его внести
в канцелярию,
послал за исправником, а сам, спросив у сторожа сухую рубашку и солдатскую шинель, переоделся и лег на диване.
Но главным украшением прощального обеда должен был служить столетний старец Максим Гаврилыч Крестовоздвиженский, который еще
в семьсот восемьдесят девятом году служил
в нашей губернии писцом
в наместнической
канцелярии. Идея пригласить к участию
в празднике эту живую летопись нашего города, этого свидетеля его величия и
славы, была весьма замечательна и, как увидим ниже, имела совершенный и полный успех.
Командиру Верхне-Озерной дистанции бригадиру барону Корфу велел как можно скорее
идти к Оренбургу, подполковнику Симонову отрядить майора Наумова с полевой командой и с казаками для соединения с Биловым; ставропольской
канцелярии велено было выслать к Симонову пятьсот вооруженных калмыков, а ближайшим башкирцам и татарам собраться как можно скорее и
в числе тысячи человек
идти навстречу Наумову.
Вы можете себе представить, сколько разных дел прошло
в продолжение сорока пяти лет через его руки, и никогда никакое дело не вывело Осипа Евсеича из себя, не привело
в негодование, не лишило веселого расположения духа; он отроду не переходил мысленно от делопроизводства на бумаге к действительному существованию обстоятельств и лиц; он на дела смотрел как-то отвлеченно, как на сцепление большого числа отношений, сообщений, рапортов и запросов,
в известном порядке расположенных и по известным правилам разросшихся; продолжая дело
в своем столе или сообщая ему движение, как говорят романтики-столоначальники, он имел
в виду, само собою разумеется, одну очистку своего стола и оканчивал дело у себя как удобнее было: справкой
в Красноярске, которая не могла ближе двух лет возвратиться, или заготовлением окончательного решения, или — это он любил всего больше — пересылкою дела
в другую
канцелярию, где уже другой столоначальник оканчивал по тем же правилам этот гранпасьянс; он до того был беспристрастен, что вовсе не думал, например, что могут быть лица, которые
пойдут по миру прежде, нежели воротится справка из Красноярска, — Фемида должна быть слепа…
— И я, мой друг, его люблю, — отозвался губернатор, — но не могу же я его способностям давать больше цены, чем они стоят. Не могу я ему ставить пять баллов, когда ему следует два… только два! Он прекрасный человек, mais il est borné… он ограничен, — перевел мне его превосходительство и добавил, что он велел Фортунатову пустить меня
в канцелярию, где мне «всё откроют», и просил меня быть с ним без чинов и за чем только нужно —
идти прямо к нему,
в чем даже взял с меня и слово.
— Ну, оставь, Орлов… Ведь ничего… Все забыто, прошло… Больше не будешь?.. Ступай
в канцелярию, ступай! Макаров, дай ему водки, что ли… Ну,
пойдем,
пойдем…
— Извольте
идти за адъютантом
в полковую
канцелярию и ждать меня!
Идет к себе
в канцелярию.
Вдруг
в один вечер собралось к Григорью Иванычу много гостей: двое новых приезжих профессоров, правитель
канцелярии попечителя Петр Иваныч Соколов и все старшие учителя гимназии, кроме Яковкина; собрались довольно поздно, так что я ложился уже спать; гости были веселы и шумны; я долго не мог заснуть и слышал все их громкие разговоры и взаимные поздравления: дело
шло о новом университете и о назначении
в адъюнкты и профессоры гимназических учителей.
— Я вольный человек, — говорил он рабочим, — а вас всех Гарусов озадачил… Кого одежей, кого харчами, кого скотиной, а я весь тут. Не по задатку пришел, а своей полной волей. А чуть што, сейчас
пойду в судную избу и скажу: Гарусов смертным боем убил мужика Трофима из Черного Яру. Не похвалят и Гарусова.
В горную
канцелярию прошение на Гарусова подам: не бей смертным боем.
Рассказывает, что у них уж не бьют учеников, как, бывало, нас все, от Петра Андреевича Аз — на, нашего инспектора, до его наперсника сторожа Леонова, которого Петр Андреевич не отделял от себя и, приглашая учеников «
в канцелярию», говорил обыкновенно: «
Пойдем, мы с Леоновым восписуем тя».
— Что вы, милостивый государь, — продолжал он отрывисто, — не знаете порядка? куда вы зашли? не знаете, как водятся дела? Об этом вы бы должны были прежде подать просьбу
в канцелярию; она
пошла бы к столоначальнику, к начальнику отделения, потом передана была бы секретарю, а секретарь доставил бы ее уже мне…
Брат мой Николай, сидя у себя
в канцелярии, мечтал о том, как он будет есть свои собственные щи, от которых
идет такой вкусный запах по всему двору, есть на зеленой травке, спать на солнышке, сидеть по целым часам за воротами на лавочке и глядеть на поле и лес.
Родители ее принадлежали и к старому и к новому веку; прежние понятия, полузабытые, полустертые новыми впечатлениями жизни петербургской, влиянием общества,
в котором Николай Петрович по чину своему должен был находиться, проявлялись только
в минуты досады, или во время спора; они казались ему сильнейшими аргументами, ибо он помнил их грозное действие на собственный ум, во дни его молодости; Катерина Ивановна была дама не глупая, по словам чиновников, служивших
в канцелярии ее мужа; женщина хитрая и лукавая, во мнении других старух; добрая, доверчивая и слепая маменька для бальной молодежи… истинного ее характера я еще не разгадал; описывая, я только буду стараться соединить и выразить вместе все три вышесказанные мнения… и если выдет портрет похож, то обещаюсь
идти пешком
в Невский монастырь — слушать певчих!..
Скрыпя перьями и шелестя, как мыши, бумагами, писала
канцелярия Приказа доклады, исходящие. Наружная дверь беспрестанно отворялась. Сначала было ввалился
в нее мужик
в овчинном полушубке, которому, впрочем, следовало
идти к агенту общества «Кавказ», а он, по расспросам, попал
в Приказ. Писцы, конечно, сейчас же со смехом прогнали его.
Иосаф, по-прежнему ни на кого не глядя, прошел
канцеляриею. Спустившись с лестницы и постояв несколько времени
в раздумье, он
пошел не домой, а отправился к дому Дурындиных. Там у ворот на лавочке он увидел сидящего лакея-казачка.
Но старые коллежские секретари, титулярные и надворные советники
идут скоро, потупивши голову: им не до того, чтобы заниматься рассматриванием прохожих; они еще не вполне оторвались от забот своих;
в их голове ералаш и целый архив начатых и неоконченных дел; им долго вместо вывески показывается картонка с бумагами или полное лицо правителя
канцелярии.
Добросовестно изучая субъекты
в обоих заведениях, я был поражен сходством чиновников
канцелярии с больными; разумеется, наружные различия тоже бросались
в глаза, но врач должен
идти далее — по наружности долгое время кита считали рыбою.
Около него хлопотал заспанный полицейский фельдшер, а
в канцелярии писали протокол по словесному заявлению инвалидного офицера и, с свойственною полицейским людям подозрительностью, недоумевали, как он сам весь сух из воды вышел? А офицер, который имел желание получить себе установленную медаль «за спасение погибавших», объяснял это счастливым стечением обстоятельств, но объяснял нескладно и невероятно.
Пошли будить пристава,
послали наводить справки.
Я поступил на службу прямо по выходе из корпуса
в канцелярию главнокомандующего действующею армиею генерал-фельдмаршала князя Паскевича. Это было
в тридцать втором году,
в январе месяце — значит, вскоре после покорения Варшавы, которая взята
в августе тридцать первого года. Директором этой
канцелярии был действительный статский советник Иван Фомич Самбурский, про которого и
пойдет моя речь. Его позабыли, и история о нем умалчивает, а он был человек замечательный и, по моему мнению, даже исторический.
Пошли пересуды и говор, и все это как было и с прибавлениями дошло, наконец, своим путем
в канцелярию.
Если кто сделает какое-либо открытие, клонящееся к общенародной пользе или к
славе императрицы, тот о своем открытии секретно представляет министрам и шесть недель спустя
в канцелярию департамента, заведывающего тою частию; через три месяца после того дело поступает на решение императрицы
в публичной аудиенции, а потом
в продолжение девяти дней объявляется всенародно с барабанным боем.
— Это тебе надуло
в голову, когда ты вчера курил у форточки. Поди ляг
в свою постель и постарайся успокоиться: сегодня вечером ты должен
идти к твоему дяде, а завтра подашь ему просьбу о принятии тебя на службу
в его
канцелярию.
Брук прождал
в канцелярии два часа, потом
пошел к Давыдову. У него сидели сестры, смотритель. Главный врач шутил с сестрами, смеялся, на Брука не смотрел. Письмо, разорванное
в клочки, валялось на полу. Брук посидел, подобрал клочки своего письма и удалился.
На Невском мы расстаемся. Саня Орлова,
в сопровождении Коршунова, Берегового и Рудольфа,
идут пешком на Васильевский Остров. С ними до конки на Петербургскую Сторону шагает веселая хохотунья Маруся. На Михайловской улице
в другую конку сядет моя Ольга и поедет к Смольному, где ютится у своей одинокой тетки, которая служит
в канцелярии богадельни за жалкие гроши. Денисов и Федя Крымов провожают меня до своей кухмистерской. Затем я сворачиваю к себе
в Кузнечный, а они
идут «насыщаться» копеечным обедом.
Императрица знала хорошо и то, что прежде очень много людей разного звания и состояния ссылалось невинно, и потому вскоре после своей коронации, 27 сентября 1742 года, обнародовала следующий указ: «Ее Императорскому Величеству сделалось известно, что
в бывшие правления некоторые лица посланы
в ссылки
в разные отдаленные места государства, и об них, когда, откуда и с каким определением посланы, ни
в Сенате, ни
в Тайной
канцелярии известия нет, где обретаются неведомо; потому Ее Императорское Величество изволила
послать указы во все государство, чтобы где есть такие неведомо содержащиеся люди, оных из всех мест велеть прислать туда, где будет находиться Ее Императорское Величество, и с ведомостями когда, откуда и с каким указом присланы».
После смерти Анны Иоанновны, регент Бирон остался
в Летнем дворце. Ему, обладателю 4 миллионов дохода, назначено 500000 пенсии, а родителям императора — только 200000. Герцог Антон, попытавшийся показать свое значение, был подвергнут домашнему аресту с угрозой попробовать рук Ушакова, тогдашнего начальника тайной
канцелярии.
Пошли доносы и пытки за малейшее слово, неприятное регенту, спесь и наглость которого достигли чудовищных размеров.
Повернулся ротный на подковках, Назарычу занятия предоставил,
в канцелярию пошел приказы полковые перелистывать. Слышит, за перегородкой
в углу кто-то подсвистывает, Шарика кличет, —
в ответ собачка урчит, веселым голосом огрызается. Поглядел он
в щелку: сидит это солдатик Каблуков, что намедни с отпуска вернулся, на сундучке. Одна нога
в сапоге, другая
в портянке. Свистит, пальцами прищелкивает, а перед ним, — господи, спаси-помилуй! — пустой сапог
в воздухе носится, кверху носком взметывается.
— А теперь вот представляется случай пустить его по письменной части
в канцелярию того же полка… И легче, и чины быстрее
пойдут…
Резолюция
пошла гулять по
канцеляриям, и прогулка эта была настолько продолжительна, что губернатор успел забыть о ней, когда
в один прекрасный день был поражен ее исполнением.
Резинкин. Извольте, начинаю. Убитый горестью… умалчиваю, от какой причины… прихожу
в свою
канцелярию, сажусь за свой стол; беру лист бумаги и только был вывел: «Вследствие просимости такого-то (имярек) по случаю утонутия крестьянина», вдруг слышу, по всем столам: «тс! тс!..» У моего столоначальника лицо стало подергивать, а меж нашей братьи, мелочи,
пошла суета: кто песок со стола сметает, кто обрезки бумаги подбирает под столом.
В одном столе не успели, так экзекутор
в карманы себе набил.